Несколько лет назад в период подготовки к Великому посту мне как-то по-новому открылся смысл предваряющих его воскресных Евангельских чтений. Для православных не секрет и историческая связь самого христианского празднования Пасхи с массовым крещением новонаставленных (когда смерть и Воскресение Христовы не вспоминались Церковью как историческое событие, не разыгрывались в театрализованной символике и не увязывались по-астрологически с определенной календарной датой самой по себе, но реально преживались прежде всего в соумирании и совоскресении Господу новых членов Его Тела), и первичное значение предпасхального поста именно как предкрещального поста готовящихся к святому Просвещению (разделяемого и всей Церковью, готовящейся к их принятию). Слишком уж ярко выражен этот момент даже в современном богослужебном чине: от ектении о просвещаемых, добавляемой на Литургии преждеосвященных Даров к обычной ектении об оглашенных, до крещальной символики, пронизывающей чуть ли не все ветхозаветные чтения Великой Субботы, за которыми следуют белые облачения священников и церковнослужителей (память о белых одеждах новокрещенных) и пение "Елицы во Христа крестистеся..." вместо Трисвятого, а на Пасхальной утрени - Огласительное слово свт. Иоанна Златоуста, в котором "труженики одиннадцатого часа" призываются уже вместе со всей семьей верующих к единой награде - в радость Воскресения...
В этой связи притчи Господни о мытаре и фарисее (Лк.18:10-14), о блудном сыне (Лк.15:11-32), читаемые Церковью в предпостовые воскресенья, под мытарем и младшим сыном имеют в виду прежде всего главных виновников и участников предстоящего поста - идущих ко Христу оглашенных и просвещаемых. Но адресуются отнюдь не только им и даже не столько им (ср. Лк.18:9, 15:1-3). Ведь в древности, когда катехизационный смысл Великого поста был не исторической памятью, а реальной практикой церковной жизни, у "старых" членов Церкви нет-нет да и возникала мысль: "А какое это всё имеет отношение ко мне? я уже год (десять лет, тридцать лет, в восьмой день от роду) как крещен, я достиг, я усовершился..." И вот из года в год Церковь Господними притчами терпеливо напоминает своим "фарисеям" и "старшим братьям": "Кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?" (1Кор.4:7); вспомни первую любовь свою и покайся вместе с этими "мытарями" и "блудными сыновьями", ибо они, будучи последними, идут впереди вас, первых...
Да, мы больше привыкли ставить себя в эти дни на место мытаря и младшего брата, и многие тексты данных воскресных служб, разумеется, дают этому основание. Но это уже следующий шаг, после того как честно увидим себя на месте фарисея и старшего брата. А без этого вместо покаяния зачастую происходит игра в него. И многократно повторяемое, даже с великими и поясными поклонами "Боже, очисти мя, грешнаго" (это, кстати, другой возможный перевод мытаревой молитвы) на 30-40 сантиметров ниже (от уст и головы к сердцу) может звучать как "Боже, хвалу тебе воздаю, яко несмь якоже прочии человецы" - хотя бы потому, что они сейчас не стоят и не каются рядом со мной, а мясо жрут... Относительно легко занимать последние места с изначальным расчетом, что за это тебя позовут вперед (Лк.14:7-11).
С праведностью по благодати элементарно поступать так же, как поступали фарисеи с праведностью от закона (в конце концов, и они-то Богу за всё хвалу воздавали!) Но не потому ли еще так происходит, что плоды этой праведности порой остаются для нас лишь разговорами? Праведность ведь не мёд из известного дзэновского коана Винни-Пуха: если ее нет - это не значит, что она есть, но по благодати. Православные, казалось бы, должны понимать это лучше, чем неопротестанты, но на деле зачастую лишь фразеология отличается. И не случайно Спаситель в качестве критерия самоанализа нашего хождения в Нем устанавливает именно праведность книжников и фарисеев (Мф.5:20). А куда ж ее "превосходить" если она даже не достигнута? Об этом напоминает и Церковь в Неделю о мытаре и фарисее: "Фарисеевы добродетели потщимся подражати, и поревновати мытареву смирению" (5-я песнь канона).
Из таких вот соображений я и назвал свою страницу -
Достаточно хотя бы бегло заглянуть в Талмуд, чтобы убедиться, насколько близки слова Спасителя именно фарисейской традиции тогдашнего иудаизма. И Предтеча как-то загадочно обмолвился, обращаясь к "посланным из фарисеев": "стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете" (Ин.1:26). А святой Павел, уже апостол языков с многолетним стажем, едва ли лукавил (не таким уж дипломатом он был, как рисуют его некоторые, оправдывающие собственное двурушничество) идентифицируя себя как "фарисей, сын фарисея" (Деян.23:6). Не забывая об этом, мы легко поймем и то, что семикратное "горе" книжникам и фарисеям в Мф.23 вполне может быть отнесено к нам, а не к соседям...
Принадлежа Православной Церкви, я, естественно, говорю больше о православных реалиях. Но нет сомнений, что проблема целиком интерконфессиональна. Потому, собственно, и открыт проект для сотрудничества с христианами разных деноминаций, что в чем-чем, а уж в фарисействе мы едины ("фарисейство" - именно в этом, широком смысле. По некоторым признакам протестанты, например, типологически ближе к саддукеям, но не об этом сейчас речь). Кроме того, сами по себе межконфессиональные отношения - хороший тест на фарисейство. Ведь, с одной стороны, имея ясное указание на все времена Апостола Иоанна: "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего: всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него" (1Ин.4:20-5:1), - мы относимся друг другу суровей, чем наши предшественники времен Иисуса к мытарям и грешникам. А с другой, здесь и возможность проявить позитивный потенциал фарисейства, чтобы не поступиться под предлогом братолюбия чистотой "здравого учения" (но опять-таки, сегодня в православном обиходе встретишь порой не меньше нездравого ("неправославного"), чем в инославных учениях - но отношение к нему, в лучших фарисейских традициях, куда снисходительнее...)
Назвать грех своим именем - первый шаг к освобождению от него в таинстве Покаяния. Видеть грехи свои - дар, ежедневно испрашиваемый Великим постом в молитве св. Ефрема Сирина. Узрим же в самих себе "фарисеево Богу нелепое свирепство", чтобы покаянно совлечься его!